Принадлежность к женскому полу

Вне зависимости оттого, насколько счастливой или несчастливой считается принадлежность к женскому полу, нра-вится ли женщинам быть женщинами или в глубине своей психики они сопротивляются этой данности, — они учат своих маленьких дочерей тому, что те принадлежат к одному с ними полу, а сыновей — осознанию противоположной принадлежности. Эта фундаментальная закономерность связана, конечно, с лактацией и проецированием в социальных паттернах того, что, поскольку женщины кормят младенцев грудью, именно они должны заботиться о них. Если бы кормление грудью было совершенно исключено — как в нашем техницированном обществе, например, а братья и отцы в равной мере с матерями заботились бы о младенцах — эта биологическая закономерность могла бы исчезнуть. Вместо обучения девочек осознанию того, кем они являются, а мальчиков — того, кем они должны стать, акцент переместился бы на такие аспекты, как относительная сила и размеры представителей разных полов; характер мотиваций растущих детей изменился бы, а вместе с ним, возможно, и вся психология полов. На самом деле в настоящее время социально-психологические последствия факта лактации представлены универсально, поскольку во всех обществах считается, что забота о детях — это в большей степени женское, чем мужское дело. У нас нет, таким образом, возможности определить, основано ли стремление мужчин к утверждению качеств своего пола путем дифференциации от женщин по критерию достижений или еще на чем-либо, кроме этой, самой ранней базы. Культуры, подобные арапеш, демонстрируют, с какой легкостью там, где родители не акцентируют в воспитании жесткого различия между полами, а мужчины принимают роль кормильца, это мужское стремление может быть приглушено. Но это приглушение в целом, кажется, сопряжено со слишком большой ценой, которую приходится платить обществу; это побуждает исследователя задаться вопросом о наличии, возможно, нескольких филогенетических корней мужского самоутверждения. Но, как бы то ни было, отношения мать — ребенок в настоящее время представляют почти идеальный контекст, в рамках которого девочка учится быть самой собой, а мальчик — необходимости действовать.