Народы, живущие на берегах Сепика — ятмулы, чамбули и мундугуморы, не проводят обрядов, связанных с менструацией, их больше заботит разработка мужских ритуалов инициации, нежели гарантия женской плодовитости.
На Самоа первой менструации уделяется немного внимания, зато невероятно важная церемония — признание дефлорации вступившей в брак женщины. Достаточно свободное отношение к добрачному сексу сочетается с неумеренной гордостью в том, что касается социального ранга: девушка из знатной семьи, таупоу, «принцесса», обязательно должна оставаться девственной до брака. Официальный представитель («посланник») жениха должен продемонстрировать собравшимся гостям пальцы, обмотанные белой тряпицей, испачканной кровью. Большую белую простыню из древесного волокна, также с пятнами крови, вывешивают у дома. Но если невеста уже не девственна, она должна набраться мужества и сказать об этом старым женщинам своего рода, и тогда они дадут ей куриной крови. Так самоанцы с особым искусством в сочетают требования тела с изящным и упорядоченным укладом жизни. Самоанцы нашли способ сделать дефлорацию не то чтобы обратимой, но хотя бы неоднократной, пусть и не в физиологическом, а в социальном аспекте.
А на Бали менструация также важнее дефлорации. Девочки, у которых первая менструация наступила рано, пытаются это скрывать, так как боятся, что если об этом кто-то узнает, то тогда их быстро выдадут замуж за тех, кто придется по душе их родителям. Девочки, у которых менархе наступает поздно особенно те, что из высших каст, где в связи с первой менструацией устраиваются сложные и красивые церемонии, с тревогой ожидают ее прихода, а дождавшись, очень радуются.
На Бали бездетность входит в систему представлений о выборе различных путей. Девушка из касты браминов может стать жрицей-девственницей и тогда ей нельзя выходить замуж или она может сначала выйти замуж, а стать жрицей уже потом. В горных деревнях, бездетные мужчины и женщины могут достичь социального статуса, непосредственно следующего за наивысшим. Но если дети есть, среди них должен быть как минимум один мальчик, потому что семьи только с дочерьми оказываются ущемленными в социальном плане. Бездетность может привести человека почти на самую высокую ступень социальной иерархии, про незамужних женщин говорят, что они «взыскуют неба», но если мужчина стремится достичь максимальной социальной реализации, тогда у него непременно должен быть ребенок, причем сын. Люди народа манус пытаются утверждать, что завести ребенка можно усилием воли, без всякого телесного взаимодействия. Женщины усыновляют детей и называют их «своими собственными», покрывая молчанием, что касается биологического происхождения ребенка, так же, как они со множеством подробностей экономического свойства говорят о своих выкидышах — так, как если бы это были полноценные доношенные дети.
И тем не менее сколь бы по-разному в различных культурах ни обставлялось рождение ребенка, скрыть беременность невозможно — если только женщина живет не в мегаполисе или сложно устроенном сообществе, — отличие рожавшей женщины от нерожавшей неоспоримо. В некоторых обществах любая беременность, даже завершившаяся выкидышем на второй или третьей неделе, переводит женщину в разряд «матерей»; в других культурах для того, чтобы считаться матерью, необходимо родить живого ребенка. Бывают и такие культуры, где женщина, все дети которой умерли, неважно, в каком возрасте, при-равнивается к нерожавшим. Но различие между матерями и бездетными абсолютное — все равно сохраняется.
